ЭЛИФАС ЛЕВИ
ВЕЛИКИЙ ДРАКОН
ИЛИ РАЗОБЛАЧЕННЫЙ ОККУЛЬТИЗМ
Глава II
ЗЛО
В реальном мире зло — это утверждение
беспорядка. При наличии абсолютного порядка, который
является волей Господа, беспорядок лишь относителен.
Полное утверждение беспорядка и зла — это
ложь.
Полное утверждение зла — это отрицание Бога,
потому что Бог — это высший и абсолютный разум
добра.
Зло как философская категория — это отрицание
разума.
Как социальная категория — это отрицание
долга.
Как физическая величина — это сопротивление
нерушимым законам природы.
Страдание — это зло. Страдание — это
следствие и, почти всегда, орудие зла.
Ничто из того, что естественно и неизбежно, не
является злом. Зима, ночь и смерть — не зло. Это
естественные переходы — дня в другой день, осени
в весну, одной жизни в другую.
Прудон сказал: Бог — это зло. С тем же успехом
он мог бы сказать: Бог — это дьявол, потому что
дьявола, в основном, ассоциируют со злом. Поменяем
порядок слов в предложении, и тогда оно станет
парадоксальной формулой: дьявол — это Бог;
иными словами: зло — это Бог. Но, конечно, говоря
так, король логиков, которого мы цитируем, не
предполагал, что за именем Бога стоит завораживающее
понятие — Всеблагой. Он думал об абсурдном боге,
которого создают люди, и, объясняя таким образом его
мысль, мы могли бы сказать, что он был прав, так как
дьявол — это карикатура на Бога, и то, что мы
называем злом, является благом, плохо определенным и
плохо понятым.
Мы не смогли бы любить зло за зло, беспорядок за
беспорядок. Нарушать законы нам нравится потому, что
нам кажется, будто это ставит нас над законами. Не
человек — для закона, а закон — для человека,
— говорил Христос. Смелые слова, которые
проповедники тех времен сочли пагубными и
нечестивыми. Нам говорят, что у Бога есть лишь права
— и никаких обязанностей, потому что он —
самый сильный. Это — кощунственные слова.
«Мы обязаны Богу всем, — осмеливаются
добавить, — а Бог нам ничем не обязан».
Истина в противоположном. Бог, который бесконечно
выше нас, производя нас на свет, принимает
бесконечный долг. Это именно он углубил бездну
человеческой слабости, и именно ему должно ее щедро
одаривать.
Абсурдная низость тирании в старом мире завещала
нам призрак нелепого и подлого бога, того бога, который
творит вечное чудо лишь для того, чтобы заставить
смертного стать бессмертным в страданиях.
Предположим, что кому-нибудь удалось
материализовать некую сущность и он обратился к ней
со словами: «Я тебя создал! Молись на
меня!» Жалкое, ни о чем не подозревающее
создание недолго просуществовало и к концу дня
умерло. Некромант оживил эту сущность, пролив на нее
каплю крови. И вот она — ожившая эфемерность!
Вы раздражены ее новой жизнью? Что с ней делать?
«Я знаю! — говорит религиозный фанатик,
— если она, эта сущность, не догадалась полюбить
вас в своей первой жизни, то бросьте ее теперь в
пылающий костер и постарайтесь сохранить ее для
вечных мучений среди пламени!»
«Ну, — скажут нам, — не существует
безумца, который был бы так подл, так гадок!» Я у
вас прошу прощения, вульгарные христиане,
вышеупомянутого человека не существует, согласен; но
он живет в вашем воображении, и поспешим добавить,
что он еще более жестокий и подлый. Это — ваш
Бог, такой, каким вы его понимаете, и Прудон был бы
тысячу раз прав, говоря о нем: «Бог — это
зло». В этом смысле зло было бы ложным
утверждением плохого бога и именно этот бог был бы
дьяволом или его соратником. Религия, которая принесет
подобную догму как бальзам на раны человечества,
отравит их — вместо того, чтобы излечить. Как
результат произойдет отупение умов и развращение
сознания; и пропаганда, производимая от имени
подобного бога, могла бы называться магнетизацией зла.
Результат лжи — это несправедливость. Из
несправедливости проистекает беззаконие, которое
приводит к анархии в государствах и в умах
индивидуумов, а также — к беспорядку и
смерти.
Ложь не существовала бы, если бы не вызывала в
мертвом свете что-то, похожее на призрачную истину, и
все лжецы мира ошибаются первыми, принимая ночь за
день. Анархист верит, что он свободен; вор считает себя
ловким; распутник полагает, что он развлекается; деспот
думает, что угнетать — это властвовать. Что
требуется для того, чтобы уничтожить зло на земле?
Одна очень простая с виду вещь: вывести из заблуждения
глупцов и злодеев? Но здесь всякая добрая воля
бессильна: глупцы и злодеи не хотят расставаться со
своими заблуждениями. Мы приходим к объяснению той
тайной развращенности, которая, кажется, и является
корнем зла, беспорядка и приверженности
заблуждениям. Мы утверждаем, что такой
развращенности не существует; по крайней мере,
свободно допущенной и желанной. Она — не что
иное, как подавление воли пагубной силой ошибки.
Вдыхаемый воздух состоит, как известно, из
кислорода, водорода и азота. Кислород и водород
соответствуют свету жизни, а азот — свету смерти.
Человек, погруженный в азот, не смог бы ни дышать, ни
жить, так же человек, находящийся под воздействием
призрачного света, становится безвольным. Великий
феномен Света — явление не внешнее, а
внутреннее, данное тому, кто может его увидеть
внутренним взором. Однажды философ позитивистской
школы, месье Литре*, если не ошибаюсь, сказал, что
Вселенная — это лишь бесконечная ночь, кое-где
помеченная несколькими звездами. «Это верно для
наших глаз, которые не созданы для иного восприятия,
чем восприятие солнечного света», — ответил
ему кто-то. Но ведь даже мысли об этом свете не
появляется в наших снах, когда ночь наступает на земле,
а наши глаза закрыты? Каков он, день души? Как видят
мыслями? Существовала бы ночь наших глаз, — для
глаз, устроенных по-другому? А если бы не
существовало наших глаз, познали бы мы ночь? Для
слепых не существует ни звезд, ни солнца, и если мы
наденем повязку на глаза, то станем слепыми
добровольно. Развращенность чувств, как и души,
являющаяся следствием покушения на законы природы,
становится фатальной. Что можно сделать для слепых?
Взять их за руку и повести. Но если они этого не хотят?
Нужно установить перила. А если они их опрокинут?
Тогда — это не просто слепцы. Это опасные
безумцы и нужно оставить их погибать, изолировав от
общества.
* Литре, Максимилиан Поль Эмиль (1801
—1881) — филолог, философ-позитивист.
Эдгар Аллан По* рассказывает забавную историю о
сумасшедшем доме, где больные сумели захватить
медперсонал и сторожей, а затем закрыли их в своих же
собственных палатах, предварительно нарядив дикими
зверями. Больные — эти триумфаторы в жилище
своего врага — пьют вино и поздравляют себя и
друг друга в проведении прекрасного курса лечения.
Пока они еще сидят за столом, пленники разрывают свои
цепи и захватывают бунтарей врасплох, разгоняя их
ударами палок. Медперсонал бешено озлобился против
сумасшедших и обращение с ними стало еще более
жестоким, чем прежде.
А вот история современных революций. Безумцы,
побеждая большим числом, которое называют
большинством, заточают мудрецов и наряжают их
дикими зверями. Вскоре тюрьмы ветшают и рушатся, а
вчерашние мудрецы, ставшие безумцами из-за
страданий, убегают с дикими воплями и сеют вокруг себя
ужас. Им хотели навязать фальшивого бога, они же
возопили, что бога не существует. Тогда равнодушные
— ставшие храбрецами под воздействием страха
— объединяются, чтобы усмирить безумных, и
учреждают царство глупцов. Это мы уже видели.
Какой мыслитель осмелился бы сказать, до какой
степени люди сами ответственны за потрясения и
бедствия, которые вызывают их преступления? Они
ненавидят Марата и канонизируют Пия V**.
Верно, что ужасный Гислери не гильотинировал
своих противников, — он их сжигал. Пий V был
суровым человеком и убежденным католиком.
Оба они, и Марат, и Пий V, были честными людьми,
но одновременно — были жестокими убийцами.
Таким образом, когда преступное безумие встречает
согласие народа, оно становится ужасающим, и когда
толпа, все еще очарованная, но обманутая, отвергает и
покидает своего героя, побежденный становится и
козлом отпущения и жертвой. Смерть Робеспьера так же
прекрасна, как и смерть Людовика XVI.
* Э. А. По «Система доктора Смоля и
профессора Перро».
** Пий V (святой) в миру — Гислери
(1504—1572). На папском престоле с 1566 по
1572 гг.
Я искренне восхищаюсь ужасным инквизитором,
который, смертельно раненый альбигойцами, пишет на
земле своей кровью перед тем, как умереть: Credo in
unum Dеит!*
Является ли война злом? Да, без сомнения, так как
она ужасна. Но является ли она абсолютным злом? Война
— это работа, в результате которой образуются
нации и цивилизации. Кто виновен в развязывании войн?
Люди? Нет, так как они являются жертвами. Кто же
тогда? Осмелятся ли нам сказать, что это — Бог?
Спросите у графа де Местра**. Он вам скажет, почему
духовенство всегда освящало меч и каким образом стали
почти священными обязанности палача. Зло — это
мрак, это отторжение добра. Пойдем до конца и
осмелимся сказать, что это — отрицательное добро.
Зло — это сопротивление, которое укрепляет добро,
и именно поэтому Иисус Христос не боялся говорить:
«Не мир я принес вам, но меч!".
* Лат. — верую в единого Бога!
** Жозеф-Мари деМестр, граф (1751—1821)
— французский религиозный философ
В природе существуют чудовища, как существуют
опечатки в прекрасной книге. Что это доказывает? То,
что природа, как и печатный пресс, является слепым
инструментом, которым руководит разум, но вы мне
скажете, что квалифицированный типографский рабочий
исправляет пробный оттиск. Да, конечно, и в природе
именно этому служит прогресс. Бог, если мне будет
позволено сделать такое сравнение, — руководитель
типографии, а человек — мастер Бога в этой
типографии.
Священники всегда кричали, что бедствия
происходят из-за грехов человеческих. И это верно,
потому что разум дан людям, чтобы предвидеть и
предупреждать эти бедствия. Если причиной холеры
является гниение трупов, сваленных в устье Ганга,
голода — скупка продовольствия, чумы —
нечистоплотность, если война очень часто начинается из-за
тщеславия королей и волнения народов, — не
людские ли глупость и злоба являются причинами
бедствий? Говорят, что идеи витают в воздухе, но можно
смело добавить — и пороки тоже. Всякое
разложение вызывает гниение, а всякое гниение имеет
свое специфическое зловоние. Атмосфера, которая
окружает больных, — болезнетворна; моральная
чума заражает атмосферу. Честное сердце находится в
покое в окружении добрых людей. Но оно стеснено,
страдает, задыхается в кругу порочных существ.